Эхо Москвы
Надо ли говорить о том, что Эхо Москвы – единственное радио, которое слушаю по утрам? А сегодня вдруг набрел в гугле на запись 11-летней давности и испытал нежную ностальгию. Скопирую сюда, имею право:-)
Фотобиеннале 2010
ГОСТИ: Ольга Свиблова, директор Мультимедиа Арт Музея
Андрей Безукладников, фотограф, руководитель портала Photographer.ru
ВЕДУЩИЙ: Ксения Ларина
К.ЛАРИНА: Начинаем программу Музейные палаты. Сегодня она посвящена открывшемуся в Москве Фотобиеннале 2010… Как? Она женщина все-таки? Мисс Фотобиеннале здесь сегодня присутствует, вы услышали ее чарующий голос. Это Ольга Свиблова, директор музея Московский Дом Фотографии… Оля, приветствую вас, здравствуйте.
О.СВИБЛОВА: Здравствуйте. К.ЛАРИНА: И здесь же в студии один из участников Фотобиеннале – Андрей Безукладников, фотограф… Добрый день, Андрей, здравствуйте.
А.БЕЗУКЛАДНИКОВ: Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: У нас много подарков для вас , дорогие друзья. Во-первых, это билеты на Фотобиеннале. Мы, конечно, сейчас по всей программе пройдемся, это наша задача. И вы сами выберете, куда нужно спешить в первую очередь. И для тех, кто живет не в Москве, у нас есть роскошный фотоальбом Родченко. Он у меня закрытый, но можно себе представить, что там такое помещено. Все самое лучшее от нашего классического советского фотохудожника. Есть вопросы, которые для нас придумала Аня Трефилова, моя партнерша по эфиру, которая у нас ушла в кратковременный отпуск и на следующей неделе появится… Но вопросы придумала. Вопросы задам нашим слушателям, вы будете отвечать только на sms,напомню номер +79859704545. И вопросы, как всегда, не самые простые.
Итак, внимание.
Первый вопрос. В 1941 году в одном из фотоателье Уинстон Черчилль собирался сделать несколько портретов, которые должны были демонстрировать его стойкость и решительность. Портреты не получились. Что отнял у Черчилля фотограф, чтобы получить нужный для съемки взгляд премьер-министра? Это первый вопрос. Второй вопрос: Он не любил фотографироваться. И часто закрывал лицо руками. Так его и снял один фотограф. На утро в газете на первой полосе была опубликована фотография и подпись: руки, которые стоят миллион. Чьи это были руки? А вы знаете ответы на эти вопросы?
О.СВИБЛОВА: Я нет.
А.БЕЗУКЛАДНИКОВ: Ну первый, наверное, да.
К.ЛАРИНА: Не говорим.
Следующий вопрос: согласно легенде, когда Иисус шел на Голгофу, некая женщина подала ему ткань, чтобы он отер пот с лица. На ткани оказался запечатлен лик Спасителя. И с тех пор это одна из религиозных святынь. Назовите имя женщины, которая подала Христу ткань. И профессию, чьей покровительницей она считается. Красивый вопрос, да? Следующий вопрос: стихи «В этой теме, и личной, и мелкой, Перепетой не раз и не пять, Я кружил поэтической белкой, И хочу кружиться опять». Чей портрет Александр Родченко поместил на обложку этой поэмы Владимира Маяковского?
Следующий вопрос: дайте полное название советского фотоаппарата – точной копии знаменитой Leica-2. И последний вопрос: назовите две самые знаменитые марки советской фотобумаги, на которой остались «судьба, лица и годы» из песни Юрия Визбора «Военные фотографии». Вот такие замечательные вопросы придумала для вас Аня Трефилова. Вам остается ответить на них по sms +79859704545.
Во второй части мы, конечно же, послушаем репортаж Тимура Олевского, который пробежался уже по некоторым выставочным залам Фотобиеннале и расскажет о своих впечатлениях и о впечатлениях посетителей. Я думаю, что Тимур даже к нам присоединится во второй части, чтобы поговорить с нашими гостями. А я напомню, в студии Ольга Свиблова и Андрей Безукладников.
Оля, давайте начнем небольшую экскурсию? Вот хиты, «хедлайнеры» — выражаясь модным языком?
О.СВИБЛОВА: Пока мы здесь с вами сидим, в это время все уже правильные люди встали и бегут на мастер-класс Антонии Сво. Все-таки по версии World Press Photo, такого авторитетнейшего фотоконкурса, в прошлом году он опять, уже не в первый раз, стал фотографом года и получил приз за лучшую фотографию. И серия это была – «Америка. Кризис». Фотографии жюри он прислал, а выставки самой не существовало – ее премьера, ее первое явление народу состоится в Москве в фонде «Екатерина». Фонд «Екатерина» открывается нескоро. Это 9 апреля, до этого есть время. Но сегодня нельзя пропустить в «Пионере» — кинотеатр «Пионер» — это наше базовое место для мастер-классов – сегодня с 11:30 до 13:30 мастер-класс Антонии Сво. И количество мест ограничено. Поэтому лучше бы сразу зайти на сайт mdf.ru\foto-biennale.ru. И посмотреть, остались ли там места. Если остались – то пропустить просто преступно. Фотограф легендарный, живой, активный, готовый общаться. И там же, конечно, можно увидеть программу.
Но по хитам нельзя не пойти в Манеж. Потому что там в этом году суперпрограмма. Это, конечно, ретроспектива Анри-Картье Брессона. У нас же в этом году три темы. И понятно, что главная – Vive La France. Год России во Франции и Франции в России. Так мы французскую фотографию столько лет показываем, что уже просто иногда думаешь, что бы показать. В этом году мы расширили диапазон и показываем несколько французских фотографов, но фотографов, живущих и работающих во Франции. И здесь даже есть некая такая мысль о том… Чем сильная французская культура? Французское искусство в себя, начиная с 20 века, адаптирует все течения, все культуры, и делает родными. Открываешь энциклопедию: Шагал – французский художник. И Кандинский – французский художник.
Я вам могу сказать, что Питер Линдберг и Паоло Роверси, который тоже в Центральном выставочном зале Манеж – это, конечно, уже французы, больше четверти века живущие и работающие во Франции. Но каждый из них сохранил свою специфику. Гениальный, напористый, страшный, мощный напор энергии – Питер Лимберг, немец. Паоло Роверси – тонкий, нежный, студийный, изысканный итальянец. И Анри Картье-Брессон, которого нельзя было не показать. Это второе рождение Франции. Первое рождение фотографии случилось, конечно, во Франции. Но после войны с появлением легендарного фотоагентства «Магнум», основанного Анри Картье-Брессоном, появляется новый взгляд фотографический, который мы сегодня знаем и из которого мы все вышли, как из гоголевской «Шинели» вышла вся русская литература, вся мировая фотография послевоенная вышла из Анри Картье-Брессона. И там же Эллиот – легендарный магнумец. И там же Мартин Франк, больше четверти века жена, муза, помощница и блистательный фотограф, ныне вице-президент агентства «Магнум». Кстати, много лет президентом «Магнума» был Эрвит Эллиот.
У нас вторая выставка «Ретроспектива», а третья – «Перспектива». Так решили, что все просто должно быть в этом году. И вот первая ретроспектива русского фотографа, которого мы открыли – как раз Андрей Безукладников, который рядом со мной сидит. Я считаю, что она фантастическая. И все наши зарубежные гости, которые у нас уже прошли (а прошло у нас уже человек 50) – они все приходят сказать: «Боже! Этого не может быть, это не может быть русской фотографией…»
К.ЛАРИНА: А почему такая реакция?
О.СВИБЛОВА: Это странная вещь, потому что Андрей снимал Россию. И на этой ретроспективе – это не одна ретроспектива, конечно – мы центрировались на совершенно четком периоде – 83-93 у Андрея Безукладникова, потому что в этом году у нас три ретроспективы, мы в понедельник будем открывать Щеколдина и Бородулина. И мы хотим поймать время 83-93, совсем-совсем перед Перестройкой, момент, когда все менялось на глазах, когда менялись люди, лица, когда прорастали семена чего-то, на что мы так надеялись. Но люди точно проросли. Одно и то же время глазами трех российских фотографов выглядит совершенно иначе.
Выставка Андрея Безукладникова называется «Прозрачное время». С моей точки зрения, он самый не российский фотограф. В нем больше всего отстраненной дистанции. И на мой взгляд, он больше всего на Бейхеров, например, на немецкую школу. 22 года назад я влюбилась в фотографию, наверное, через Бейхеров. Вот столько времени мы ждали. Эта выставка, наверное, откроется в фонде «Екатерина». Но это такой невероятно хрупкой прозрачности мир Безукладникова, чистоты невероятной, потому что ты же можешь одно и то же время, одно и то же лицо снять по-разному. И я вообще, не понимаю, как он ростковые моменты этого времени выделил, потому что время – это фон, и этот фон у него есть.
К.ЛАРИНА: Давайте мы сейчас новости послушаем. А вторую часть у нас уже Андрей откроет, поскольку про Андрея много сказано, пусть он сам чего-нибудь скажет, свое видение этого времени.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Продолжаем нашу экскурсию по Фотобиеннале 2010. У нас в гостях директор Московского дома фотографии Ольга Свиблова и участник Фотобиеннале фотограф Андрей Безукладников, о котором уже массу прекрасных слов Ольга сказала. К нам присоединился Тимур Олевский, который здесь в студии. Тимур, приветствую тебя…
Т.ОЛЕВСКИЙ: Добрый день.
К.ЛАРИНА: И чуть позже мы услышим репортаж Тимура, который он нам приготовил в эту передачу. Я бы хотела Андрея поздравить с Международным днем театра, поскольку он к театру имеет непосредственное отношение. Работал у Васильева Анатолия, да? В «Театральной жизни» вы работали? И это тоже умеете, да? Ну вот теперь про «Прозрачное время», которое представили здесь. Еще раз напомню, что там охвачено десятилетие – с 83 по 93 год. Вот можете вы сформулировать словами, что это за время такое? И каким образом, как его определить… Трудно?
А.БЕЗУКЛАДНИКОВ: Ну, словами сложно. Потому что я фотограф. Фотограф человек безмолвный, он смотрит.
К.ЛАРИНА: Но лица действительно другие?
А.БЕЗУКЛАДНИКОВ: Лица? Нет, не другие?
К.ЛАРИНА: Какие же? Безнадега на лицах или все-таки ожидание света?
О.СВИБЛОВА: Наоборот, у него такой свет…
А.БЕЗУКЛАДНИКОВ: Для меня фотография всегда была способом познания. А познание вело только к чему-то очень важному, интересному мне, интересному, по моему мнению, тем людям, которые интересным мне. И безнадега как таковая была где-то мимо, не могла меня заинтересовать, потому что она не давала мне этого ощущения познания. Поэтому на этой выставке как раз отражено мое стремление ожидания и создания здесь и сейчас той картины мира, которая мне интересна. И она, конечно, есть во все времена. И всегда она рядом, если мы хотим ее увидеть. Вот на этой выставке, мне кажется, благодаря, на самом деле, Ольге, потому что она куратор этой выставки – она увидела меня по-своему. Та фотография, которая там показана – в основном, это то документирование атмосферы, документирование окружающего меня мира, который мне хотелось сохранить. А там есть какие-то формальные вещи, которые мне были интересны как фотографу в разрабатывании языка моей фотографии, в желании быть оригинальным, в поиске новых форм. Вот если бы я сам делал выставку, она была бы формальной и вычурной слишком, герметичной, понятной… искусством для искусства. А Ольга сделала выставку очень красивую, эмоциональную. Сумела объединить и формальные стороны моего исследования и изучения мира . И какие-то документальные, которые отражают время таким, каким я его увидел.
К.ЛАРИНА: А место действия ваших фотографий – Пермь?
А.БЕЗУКЛАДНИКОВ: Место действия – это Пермь, Москва и Ленинград чуть-чуть. Но конечно, я очень много снимал везде, я поездил и по нашей стране, снимал за границей. Но меня больше всего интересовал, в любом случае, свет, тени, фактура…
К.ЛАРИНА: А люди?!!
А.БЕЗУКЛАДНИКОВ: И в этом – люди.
О.СВИБЛОВА: Он про фактуры скромно. А я могу сказать, что мальчик – ему было чуть больше 20 – приехавший из Перми, умудрился пройти по Москве, ведомый какой-то странной ниточкой силы и выхватить своим глазом Мамонова, который только-только в этот момент начинает «Звуки Му», его знает три человека; Агузарову, имя которой широко известно в очень узких кругах; Тимура Новикова, о котором узнают намного позже; Машу Серебрякову, 20 лет этой девочке, а сегодня это супермегазвезда современного искусства; Гоша Острецов, Гарика Виноградова, Парщикова, поэта и художника Пригова.
Я вообще не понимаю, как он шел. Абсолютно правильно. Но я не говорю, что он пришел все-таки к Анатолию Васильеву. Мог прийти в какой-нибудь другой театр. Он правильно пришел. Спал в углу, жил в углу. Но он видел этих людей, он чувствовал этот ритм, который через них шел. Эти люди делали время. И это время – его по-разному видели. Он его увидел таким чистым, таким наполненным , как он говорит, «мне было интересно»… Собственно, эти люди все остались во времени.
К.ЛАРИНА: Тимур, а ты видел работы Андрея?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Я видел, да.
К.ЛАРИНА: Ну расскажи о своих ощущениях.
Т.ОЛЕВСКИЙ: У меня такое впечатление, что эти персонажи вышли за пределы того времени, в кортом они были в момент съемок. Они стали персонажами вне времени. Кстати, там на выставке очень многие посетители, пытаясь не читая пояснения опознать, к какому году принадлежит та или иная фотография. И самые разные версии были в том числе . И о возрасте фотографа спорили, потому что один говорил: «Ну это же 60-е…» — «Да нет, это 50-е». Ну, Жанну Агузарову, допустим, узнали. Там же много персонажей, которые на слуху, но их люди не знают в лицо.
И, кстати, очень многие почувствовали вот это противопоставление «западников» и Андрея. И это был вопрос, который был обращен к организаторам выставки. Ольга, можно вам его задать. Почему между интеллектуалами и гламуром , в центре экспозиции так разрезает Андрей своими работами ее пополам. В этом какой-то смысл был?
О.СВИБЛОВА: Ну смысл у меня простой. Я не устаю повторять: «No border – нет границ». И интеллектуалы и гламур… Еще кто умнее? Я очень хорошо знала Анри Картье-Брессона, и по крайней мере, я не знаю, 10 лет последних, может быть не самых легких в его жизни, мы довольно регулярно общались. Он, конечно, был интеллектуальный человек, это права. Но если вы с Питером Линдбергом пообщаетесь… Все люди, которым посчастливилось 4 часа живого… Более 600 человек слушали завороженные мастер-класс. Он ничего не сказал о камере. Если что и сказал, так то, что использует цифровую. Потому что надо быстро пересылать заказы. Но он ее использует как пленочную. Он говорил о жизни, он говорил о кино. Он говорил какие-то важные вещи, которые…
Нормальный человек, нормальные люди читают книжки, они думают, они задают вопросы. Какой там гламур? Он говорит: «Ну что мне? Я защищаю женщину от гламура». Самый известный фотограф моды. Это абсолютно точно то, что он говорит. Какие-то свои миры создает. Поэтому мне кажется нету разницы между гуманистическим, знаменитым, легендарным репортажам Анри Картье-Брессона, которые одновременно «арт». И понятно, почему он из сюрреализма вышел. Художник с абсолютно изощренным видением мира и реальности. Эрвином Элиотом… Просто иногда не знаешь, что видел Эрвина Элиота. Но его видели все. Там есть несколько кадров, которые просто на слуху, на виду, абсолютно узнаваемые.
К.ЛАРИНА: Это все в Манеже происходит?
О.СВИБЛОВА: Это все в Манеже.
К.ЛАРИНА: Тимур , а ты тоже в Манеже репортаж делал?
Т.ОЛЕВСКИЙ: Я был в Манеже. Но мне удалось узнать, что биеннале распространило щупальца по всей Москве. Приходят с разных площадок, делятся впечатлениями и новостями, что еще будет. Кстати, удивительно вот что – биеннале же далеко не первый раз, это 10-е биеннале.
О.СВИБЛОВА: 8-е. Вот 2010 – это будет 8 раз.
Т.ОЛЕВСКИЙ: … и приходят люди, которые, очевидно, не посещали предыдущие. И до сих пор задают вопрос, который, кажется , уже неуместен. Люди спрашивают сами себя и как бы пытаются ответить для себя на вопрос: а все-таки фотография это искусство или только изображение? И этот вопрос все время звучит. И там они отвечают. Это очень интересно, как меняются впечатления.
К.ЛАРИНА: Давайте послушаем репортаж Тимура. Как раз, я думаю, там прозвучат и голоса посетителей и их впечатления. А потом продолжим наш разговор.
РЕПОРТАЖ ТИМУРА ОЛЕВСКОГО:
Москва стояла в пробке. Над площадью возвышалась гостиница. В сгоревшем памятнике архитектуры царила иллюзия, которая оказалась честнее и натуральнее города. Замысел захватил столицу без остатка. На любой мало-мальски известной площадке от Солянки до Красной Пресни продолжают открываться выставки Фотобиеннале.
В Манеже с одной стороны гламур Vogue и телесные провокации. Напротив – интеллектуальная вполне левая западная эстетика. А между ними, как водораздел – Андрей Безукладников. Человек, который умеет всматриваться в кактусы, питерских дворников и старые двери. Их очень полюбила помреж Вероника:
ВЕРОНИКА: Если они не просто старые, а если по ним видно, что они уже прожили какую-то жизнь, то, конечно, интересно. Потому что у них двери, имеющие свою историю. Где-то там обрывки объявлений или еще что-то. Тоже может о чем-то говорить. Это интересно.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Айдан Салахова, Павел Каплевич, Жанна Агузарова в 86-м году – взгляд, который сейчас кажется провидческим. Кто все эти люди? И почему дурашливый автопортрет соседствует с байкерами, металлистами и поэтами? Впрочем, Сергей благодарен автору за эту частную жизнь.
СЕРГЕЙ: Эта жизнь действительнее той жизни, которую мы видим. Это и привлекает. Но это не взгляд в щелочку замочной скважины, нет. То, что интересно.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Певец подробностей маэстро Безукладников протянул сквозь время нить. Один художник много лет назад что-то чувствовал, когда высекал из камня голову Адама. Крошечный эпизод среди сотен подобных. Другой художник его разглядел, приблизил и испытал эмоцию. А вместе с ним расчувствовалась Анна.
АННА: Это очень фотографично, потому что людям обычным, которые никогда бы не обратили внимание на эту деталь в том же монастыре, художник, артист фокусирует внимание зрителя на определенный, выбранный им объект. Объект начинает новую жизнь, отдельную от всего. Мне кажется, что это что-то новое. Ну смысл наверное такой, что страшно человеку неизвестность, старое, хорошо проверенное, надежное, стабильное.
Т.ОЛЕВСКИЙ: К тому, что в зале высока концентрация профессионалов и продвинутых любителей, каждый второй ходит со своей зеркалкой, привыкнуть можно. А вот что девушка вдобавок оказалась моделью Паоло Роверси и проводила к стене обнаженных нимфеток – это было неожиданно.
ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА: Профессионально – это Паоло Роверси. Ему можно. Потому что он художник. Я с ним работала. Очень профессиональный. Вообще приятный человек. У него большой опыт и он профессионал. С ними обычно все очень просто. Они знают чего хотят и работают с моделью как с объектом своего искусства, направляют. В какой-то момент им нужно абстрагироваться, чтобы посмотреть на свет, на тень. Я не против. Тем более в руках такого мастера побыть немножко объектом…
Т.ОЛЕВСКИЙ: Модели хозяина парижской студии преступно молоды. Что, как и факты биографии, роднит Роверси с Пикассо. Графическое ню, которое подчеркивает все женские отличия, совершенно не смутили живописца Екатерину.
ЕКАТЕРИНА: Мне, честно говоря, очень нравятся женские тела обнаженные. Черно-белые особенно. А если еще лицо изображено чувственное, то это очень красиво. Потому что молодое тело красивое, упругое – безупречное. Только в этом возрасте у женщины такие прелести. Я просто сама люблю фотографировать в стиле ню. И на самом деле это очень сложно – выбрать свет, выбрать обстановку, потому что тело и так красиво. А нужно, чтобы это было разное…
Т.ОЛЕВСКИЙ: А Светлана знает кое-что об идеале красоты и харизме фотографа, и о том, что значит свет и тень.
СВЕТЛАНА: Я ходила на его лекцию, которая была недавно. Он сказал, что у него просто театр, на самом деле. И у него определенный стиль моделей. Потому что он говорит, что он снимает только тогда, когда хочет. А его спрашивали, у вас есть идеал женской красоты? Он сказал, что нет. «А имеет значение, во что женщина одета?» — он говорит: «Нет. Я все равно ее раздеваю». Поэтому мне кажется, что он просто красавиц выбирает. Это моментальное искусство, молчаливое. Для фотографии очень важен свет. И кстати, Паоло говорил, что у него была когда-то студентка, он говорил: «Представь себе в голове кадр». Она говорит: «Хорошо, я представила». – «Что ты в нем видишь?» — «Камера, яблоко». – «А как же свет?» — «Ой, я об этом не подумала…» — «Тогда ты никогда не сможешь стать фотографом».
Т.ОЛЕВСКИЙ: За стеной Питер Линдберг рисует иконы стиля. Такой Милы Йовович и Джулии Робертс, устроивших настоящее вторжение в сердца зрителей, вы не видали. Все дело в известности, — уверен специалист по инвестициям Алексей. В такое предприятие он готов вложиться.
АЛЕКСЕЙ: Я думаю, что он имеет бОльшую аудиторию. Как американское кино весь мир смотрит, так и американского фотографа весь мир смотрит. Но в результате качество его снимков…Дистрибуция. Если у него есть доступ к 500 млн. глаз через Vogue, через выставки — значит это становится важным. Иногда не важно, что изображено, честно говоря. Не все фотографии очень хорошие, но смотреть их интересно.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Маленький человек в кепке, над которым пыльный бесконечный потолок сцены, уходящей куда-то в космос. Один портрет Мартины Франк, той, что показала работу времени, не останавливая бег стрелок. Рудольф Нуриев приковал внимание Галины.
ГАЛИНА: Сидит пожилой человек. Прожита жизнь. Вспоминает , наверное, о жизни своей, скорее всего. Нуриев – смотрите, какая красота. Грустный-грустный.
Т.ОЛЕВСКИЙ: А жанровые сюжеты Элиота Эрви заставили посмеяться и поплакать. Даная рассказала о гендерном искусстве. А вот еще одна работа – шикарная раковина в Южной Каролине для белых по соседству с грязным тазом для цветным. Соединенные штаты каких-то 50 лет назад.
ДАНАЯ: По мне – так это полная провокация. Вот эту часть я бы назвала «съемки фильма ужасов». Но я не воспринимаю, мне не нравится. Не в возрасте дело. Мне не нравятся годы, когда это было сделано.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Поздним вечером в одном из московских кафе неожиданно биеннале продолжилось. Там давали группу «Москва Плюс-Минус». Тогда вспомнилось, что надо бы спуститься в Манеж, чтобы все-таки отыскать слоника Иогаву. А затем сходить на Тишкова, с его «Личным небесным объектом», пришедшем со страниц «Романа с луной».
К.ЛАРИНА: Молодец, Тимур Олевский, скажите?!! Вот все-таки есть мастера на радиостанции у нас.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Вот такие впечатления далеко не у всех.
О.СВИБЛОВА: Нет, послушайте, это радио. И я все время страдаю. Вот во Франции слушаешь радио – ты с ним живешь. Это дико сложно…
К.ЛАРИНА: Ощущение присутствия абсолютное.
О.СВИБЛОВА: Причем оно трехмерное. Одно дело, когда написано, а тут ты слышишь эти голоса, они все друг в друга перетекают. Это все еще смонтировано очень здорово.
К.ЛАРИНА: Давайте пробежимся по площадкам. Кроме центральной Манежа , о которой мы сегодня так подробно говорим, у нас еще есть галерея «Город столиц»… Это что такое?
О.СВИБЛОВА: Она еще не открылась.
К.ЛАРИНА: 6 апреля. По билетам.
О.СВИБЛОВА: Надо бежать сейчас. Срочно. Мы открыли Пьера Буллу – абсолютно гениального в Музее Современного искусства.
К.ЛАРИНА: Вот там как раз Леонид Тишков будет, да?
О.СВИБЛОВА: Нет. В «Городе столиц» будет Тишков. Потрясающи. Это новая съемка. Это его «Частная Луна», которая путешествовала по Москве, по России. Потом , что интересно, был Линц, который был городом, столицей культурной Европы. И там был перфоманс. Его «Луну» на три дня мог пригласить любой житель Линца. Была дикая очередь в Интернете. Уже последние дни ее приглашали в сады…
К.ЛАРИНА: Луна – это не фигура речи, не метафора. Это настоящая, живая, светящаяся Луна, которая живет в доме у Тишкова и Москвиной. Так что…
О.СВИБЛОВА: Реальная луна.
Т.ОЛЕВСКИЙ: Воспетая в книгах.
О.СВИБЛОВА: И после этого Луна, конечно же, пошла по Парижу. Причем, по таким местам, как «Ночной Париж» — она туда пошла. Конечно, она залезла на Эйфелеву Башню, в [неразб.] ее не пустили.
Т.ОЛЕВСКИЙ: А я уже видел эти фотографии. Ощущение абсолютного счастья. О.СВИБЛОВА: Но это откроется 6-го числа.
К.ЛАРИНА: Будрайтис?
О.СВИБЛОВА: У нас открывается. Это все его время. Все, кто любит Будрайтиса и все, кого любит Будрайтис, оказались на этой съемке. Съемка фантастическая. Вообще Будрайтис, кроме того, что он великий актер и наш классик, и мы как только произносим эту фамилию, сразу возникает вся история нашего кинематографа русского, он действительно прекрасный фотограф. На Солянке будет интересная тоже выставка, она еще не открыта… Уже открыта, точно надо идти – это Пьер Булла. Все знают имя Анри Картье-Брессона, но Пьер Булла – классик французской фотографии не меньше. Он один в себя вобрал и Анри Картье-Брессона с фантастическим умением схватить ситуацию, и Мартин Франка – гениального портретиста. Кроме того, он какое-то время работал для моды. И фантастически… По вашему вопросу: где разница? Да нет никакой разницы между съемкой моды, съемкой жизни на улице и тем, что называется арт, использующий фотографию. Самая большая когда-либо случавшаяся ретроспектива Пьера Буллы – на мой взгляд пропустить нельзя, просто смертельно. В «Город столиц » надо идти начиная с 6-го числа…
К.ЛАРИНА: Давай дальше пойдем. Новый Манеж, 8-го апреля открывается…
О.СВИБЛОВА: …Эльгер Эсер. Это ученик Бейхехеров. А Бейхеры – это как раз моя мечта. Ну у каждого человека есть мечта. Надо, чтобы она когда-то случилась. Бейхеры фотографы, которые начинают работать – снимают по заказу постиндустриальные пейзажи Германии. Чистый заказ. И они оказались с этим заказом черно-белым, снятым огромной камерой – они ездили в таком вагончике «Дживсе». И на очень широкие негативы снимали очень фронтально, как же выглядят заводы, фабрики, где-то уже остановившиеся, где-то еще дымящиеся. В результате они оказались первыми, кто перешагнул порог художественных галерей. И я точно помню, как 22 года назад в Женеве я их нашла в одной лучших галерей. У меня был шок. Это было счастье, это была завороженность счастьем. И я увидела невероятный ценник – 300 долларов. Ну сейчас приблизительно 300 тыс. тех же самых единиц и стоят работы Бейхеров.
Но они при этом оказались еще гениальными учителями, потому что много хороших авторов… И и они не всегда делятся секретами. А Бейхеры в Дюссельдорфской академии искусств вырастили легендарного Гуржского — как мы знаем, Гуржский у нас был показан 2 года назад во время Фотобиеннале, он стал самым дорогим фотографом из ныне живущих. Это Томас Руф, это Кандида Хофер, это Эльгер Эсер.
Они определили своими учениками образ фотографии мировой конца ХХ – начала ХХ века. Хила приедет. Пропустить ее мастер-класс просто нельзя.
К.ЛАРИНА: Дальше пошли. Галерея искусств Зураба Церетели. Здесь я вижу Бородулин есть?
О.СВИБЛОВА: Это мы открываем как раз в понедельник. Надо идти. Там великолепный наш классик. И давайте не будем бояться. Мы все время кричим: у нас классики только там где-то за горизонтом. У нас есть свои классики.
К.ЛАРИНА: Вот они сидят!
О.СВИБЛОВА: Валерий Щеколдин, абсолютный наш классик, который снимал для всех крупнейших изданий мира, он снимал почти в то же самое время, как Андрей. Он начинает чуть раньше – в 70-х. Снял его совершенно по-другому. Если мы хотим представить время… Этот радикал во времени тоже остался. Это тяжелый, вязкий абсурд с каким-то невероятным щемящим человеческим взглядом. Взглядом человека, который все через себя пропускает – «humanity» то что называется. Действительно… Это дико интересно, что когда ты видишь его время, ты понимаешь, что нас отделяет от него 20 лет. И ты понимаешь, что ты идешь по тому же песку, по которому идет у него какая-то бессмысленная демонстрация, которая идет ниоткуда в никуда и несет такие упавшие транспаранты, огромные портреты членов Политбюро, которых уже никто не знает, которые когда-то были нашими большими… Я их не знала правда и тогда…
К.ЛАРИНА: Андрей?
А.БЕЗУКЛАДНИКОВ: Я хотел сказать, что Щеколдин сам это называет «Социалистический кретинизм»… Совершенно актуально.
О.СВИБЛОВА: Это точно. И этот социалистический кретинизм живет с пожившими героями Андрея Безукладникова… Вот что интересно? Вчера была на дне рождении Айдан Салаховой. Он ее видел девочкой в 86 году. Сегодня вроде уже не девочка. А выглядит также. И так же все герои выглядят. Happy Birthday, Айдан!
К.ЛАРИНА: Андрей, скажите, а где можно ваши лучшие фотоработы увидеть на выставке? Я знаю, что в Интернете, наверняка, есть свой сайт?
А.БЕЗУКЛАДНИКОВ: У меня своего сайта нет. Есть такой портал Photographer.ru. При нем есть коммьюнити Non-Stop Photos. И там есть несколько моих фотографий…
К.ЛАРИНА: А в журналах нигде не печатаетесь? Вот так, чтобы посмотреть. У нас вообще есть журналы фотографические?
А.БЕЗУКЛАДНИКОВ: В «Арт-Хронике».
О.СВИБЛОВА: Есть! «Фотовидео»… Есть «Потребитель». Один из лучших журналов по фотографии. Я его читаю с удовольствием.
К.ЛАРИНА: Первый раз слышу.
О.СВИБЛОВА: Он просто не часто выходит, где-то раз в три месяца.
К.ЛАРИНА: Надо завести уже свой журнал, Оль!
О.СВИБЛОВА: Подождите. Нам надо сначала дом открыть. Фотобиеннале открыть. Потом журнал.
Т.ОЛЕВСКИЙ: А Фотобиеннале в виде книги появится?
О.СВИБЛОВА: Появится недели через две. Я думаю, что на Photographer.ru у Андрея можно будет увидеть еще и программу Биеннале. А на самом деле, все наши площадки можно увидеть на сайте http://mdf.ru/festivals/fotobiennale/biennale2010
К.ЛАРИНА: И там программа очень подробная, в том числе мастер-классов.
О.СВИБЛОВА: Да, там все есть. И то, что мы открываем галерею Зураба Церетели и Саша Бородулин, немногие знают, что это совершенно удивительный фотограф. И надо, конечно, идти и смотреть.
К.ЛАРИНА: [Называет победителей по SMS]. Теперь ответы правильные: У Черчилля фотограф отобрал сигарету и немедленно получил тот самый гневный и решительный взгляд, ради которого все и затевалось. Руки, которые стоят миллион – это руки Сергея Рахманинова. Святая Вероника – покровительница фотографов. Поэма «Про это» и портрет Лили Брик – Александра Родченко – помещен на обложке поэмы. ФЭД – это Феликс Эдмундович Дзержинский, об этом не знает только ленивый. И наконец, самые знаменитые советские марки фотобумаги – это «Унибром» и «Бромпортрет» из песни Юрия Визбора «Военные фотографии».
Т.ОЛЕВСКИЙ: Одну из них очень любит Андрей.
К.ЛАРИНА: Спасибо вам!
Оригинал записи https://echo.msk.ru/programs/museum/666970-echo/